Историки Рима. Саллюстий. Ливий. Тацит. Светоний. Аммиан

Историки РимаКнига: Историки Рима. [Саллюстий. Ливий. Тацит. Светоний. Аммиан] / пер. с лат. С. Маркиша, В. Смирина, Ф. Зелинского, Г. Кнабе, М. Гаспарова, Я. Любарского ; вступ. статья С. Утченко ; примеч. Я. Любарского. — М. : Художественная литература, 1970. — 496 с. — (Библиотека античной литературы).

Характеристика: Предлагаемая книга содержит наиболее яркие и характерные образцы древнеримской историографии. Однако сама римская историография возникла задолго до того, как появились труды представленных в данном томе авторов. В отличие от греческой, она развилась из летописи. Согласно преданию, чуть ли не с середины V в. до н.э. в Риме существовали так называемые «таблицы понтификов». Это были сведения о неурожае, эпидемиях, войнах, предзнаменованиях и т.п. Погодное ведение таблиц давало возможность составить списки тех лиц, по именам которых в Древнем Риме обозначался год: консулов. Первые списки появились предположительно в конце IV в. до н.э. Примерно тогда же возникла и первая обработка таблиц, то есть первая римская хроника.

Характер таблиц и основанных на них хроник постепенно менялся. Помимо войн и стихийных бедствий появлялись сведения о внутриполитических событиях, деятельности сената и народного собрания, итогах выборов и т.д. Во II в. до н.э. по распоряжению верховного понтифика Публия Муции Сцеволы была опубликована обработанная сводка всех погодных записей, начиная с основания Рима (в 80-ти книгах) под названием «Великая летопись» (Annales maximi).

Что касается литературной обработки истории Рима — историографии в точном смысле слова — её возникновение относится к III веку и связано с проникновением в римское общество эллинистических культурных влияний. О систематическом и всё возрастающем влиянии эллинистической культуры и идеологии можно говорить после победы римлян над Пирром. В III в. в высших слоях римского общества распространяется греческий язык, знание которого в скором времени становится признаком «хорошего тона». Цицерон свободно владел греческим языком; не менее хорошо знали его Помпей, Цезарь, Марк Антоний, Октавиан Август. Вместе с языком в Рим проникает и эллинистическая образованность.

Не случайно первые исторические труды, созданные римлянами, были написаны на греческом языке. Ранние римские историки литературно обрабатывали материал официальных летописей и семейных хроник, поэтому их принято называть анналистами. Современная историческая критика давно не признает римскую анналистику материалом, дающим достоверное представление об отображённых в нем событиях. Но ценность ранней римской историографии состоит не в этом. Изучение некоторых её характерных тенденций может дополнить наше представление об идейной жизни римского общества. Анналистов принято делить на старших и младших.

Родоначальником литературной обработки римских хроник считается Квинт Фабий Пиктор (III в.). Он написал (на греческом языке) историю римлян от прибытия Энея в Италию и до современных ему событий. Продолжателями Квинта Фабия считаются Луций Цинций Алимент, написавший историю Рима «от основания города», и Гай Ацилий, автор аналогичного труда. Оба эти произведения были написаны также по-гречески, но труд Ацилия в дальнейшем переведен на латинский язык. Первым историческим трудом, который самим автором писался на родном языке, были «Начала» Катона. Материал в нём излагался не в летописной форме, а скорее в форме исследования древнейших судеб племён и городов Италии. Таким образом, труд Катона касался уже не только Рима. Он отличался от произведений других анналистов и тем, что имел претензию на «научность»: Катон, видимо, тщательно собирал и проверял свой материал, опирался на факты, летописи отдельных общин, личный осмотр местности и т. д. Все это делало Катона своеобразной фигурой в ранней римской историографии. Обычно к старшей анналистике относят ещё Луция Кассия Гемину и консула 133 года Луция Кальпурния Писона Фруги. Оба они писали уже по-латыни, но конструктивно труды их восходили к образцам ранней анналистики.

За исключением «Начал» Катона, труды старших анналистов представляли собой подвергшиеся некоторой литературной обработке хроники. В них сравнительно добросовестно, в чисто внешней последовательности, излагались события (без критической оценки, но и без сознательно вводимых дополнений). Общие черты старших анналистов: романоцентризм, культивирование патриотических настроений, изложение истории от момента основания Рима и интерпретация истории в сугубо политическом аспекте, с явным пристрастием к описанию военных и внешнеполитических событий.

Что касается так называемой младшей анналистики, то это новое направление в римской историографии возникло примерно в эпоху Гракхов. Одним из первых представителей младшей анналистики считают обычно Луция Целия Антипатра. Его труд отличался характерными для нового жанра особенностями: был построен не в форме летописи, а исторической монографии; изложение событий начиналось не от основания Рима, а с описания Второй Пунической войны; автор отдавал заметную дань увлечению риторикой, считая, что в историческом повествовании главное значение имеет эффект, производимый на читателя. Такими же особенностями отличалось творчество другого анналиста, жившего также во времена Гракхов — Семпрония Азеллиона. Азеллион сознательно отказывался от летописного способа изложения. По его мнению, не так важно рассказать, при каких консулах началась война, сколько объяснить, по какой причине и с какой целью она началась. В этой установке автора нетрудно вскрыть довольно четко выраженный прагматический подход, что делает Азеллиона вероятным последователем его старшего современника — выдающегося греческого историка Полибия.

Наиболее известные представители младшей анналистики — Клавдий Квадригарий, Валерий Анциат, Лициний Макр, Корнелий Сизенна — жили во времена Суллы (80–70 гг. I в. до н.э.). В трудах некоторых из них наблюдаются попытки возрождения летописного жанра, но в остальном они отмечены всеми характерными чертами младшей анналистики: большие риторические отступления, сознательное приукрашивание событий, а иногда и их искажение, вычурность языка и т.п. Характерной чертой всей младшей анналистики можно считать проецирование современной авторам исторических трудов политической борьбы в далёкое прошлое и освещение этого прошлого под углом зрения политических взаимоотношений современности. Для младших анналистов история превращается в раздел риторики и в орудие политической борьбы. В политических интересах они не отказываются от прямой фальсификации исторического материала (удвоения событий, перенесения позднейших событий в более раннюю эпоху, заимствования фактов из греческой истории и т.п.). Появлением младшей анналистики завершается ранний период развития римской историографии.

Можно говорить о некоторых общих чертах старшей и младшей анналистики как раннего периода римской историографии, многие из которых сохранялись в период её зрелости и расцвета. Прежде всего, римские анналисты — и ранние и поздние — пишут всегда ради определенной практической цели: активного содействия благу общества, благу государства (в меру своего собственного понимания этих интересов). Исследование исторической истины ради истины им вообще не может прийти в голову. Другая черта ранней римской историографии — её романоцентристская и патриотическая установка. Рим был всегда не только в центре изложения, но всё изложение ограничивалось рамками Рима (за исключением «Начал» Катона). В этом смысле римская историография делала шаг назад по сравнению с историографией эллинистической, ибо для последней (в лице её наиболее видных представителей, в частности, Полибия) уже характерно стремление к созданию всемирной истории. Наконец, римские анналисты в значительной мере принадлежали к высшему, то есть сенаторскому сословию, чем объясняется почти полное единство их симпатий. Что касается объективности изложения исторического материала, то конкуренция отдельных знатных фамилий и была одной из основных причин искажения фактов.

В античной) историографии существовали два основных направления. Одно из них представлено именем Полибия (205–125 гг. до н.э.), который оказался связующим звеном между Грецией и Римом. Основной труд Полибия — «Всеобщая история» (в 40 книгах) — не дошёл до нас в целости. Автор рисует широкую картину истории всех стран, так или иначе соприкасавшихся в эту эпоху с Римом. Широкие масштабы и «всемирно-исторический» аспект были неизбежны, поскольку Полибий задался ответить на вопрос, как и почему все известные части обитаемой земли в течение пятидесяти трех лет подпали под власть Рима?

Труд Полибия — историческое исследование, в котором центр тяжести лежит не на рассказе о событиях, а на выяснении причинной связи событий. Полибий выдвигал перед историками три основных требования: тщательное изучение источников, знакомство с местностью, где разыгрывались события (главным образом, битвы, сражения) и личный опыт в военных и политических делах. К своим источникам Полибий относился критически, не принимая их на веру, часто использовал архивный и документальный материал, а также показания очевидцев. Требования, выдвигаемые Полибием, вовсе не были самоцелью. Выполнение названных условий в сочетании с установкой на выяснение причинной связи событий должны были служить конечной цели: правдивому и обоснованному изложению материала. Эти принципы и установки Полибия как исследователя ставят его в один ряд с греческим историком Фукидидом (460–395 гг. до н.э.), которого можно считать основоположником критики источников и мастером политического анализа описываемых событий. Есть все основания говорить о Полибии и его предшественнике Фукидиде как о родоначальниках научного (или научно-исследовательского) направления в античной историографии.

Это направление не получило развития в Риме. Здесь была представлена другая тенденция, развитие которой связано с именем Тита Ливия (59 г. до н.э. — 17 г. н.э.). Основной труд Ливия — огромное историческое произведение в 142 книгах, которое обычно называют «История от основания Рима» (сам автор назвал его «Анналами»). Он также сохранился лишь частично. Ливий понимал задачу историка как необходимость учить на примерах. Поэтому примеры следовало выбирать наиболее яркие, наглядные и убедительные, действующие не только на рассудок, но и на воображение. Такая установка сближает историю и искусство.

В качестве источников Ливий в основном пользовался — к тому же довольно некритически — произведениями своих предшественников (младшими анналистами, Полибием). К документам, архивным материалам он, как правило, не обращался (хотя такая возможность у него имелась). Своеобразна у Ливия и внутренняя критика источника, то есть принципы выделения и освещения основных фактов. Решающее значение для него имеет моральный критерий, т.е. возможность развернуть ораторский и художественный талант. Нередко у Ливия важное решение сената упомянуты вскользь, в то время как явно легендарный подвиг описан подробно и с большим мастерством. Связь событий у него чисто внешняя. Изложение событий даётся последовательно, по годам, в летописном порядке. Большую роль в произведении Ливия играют речи и характеристики. Речи действующих лиц составляют наиболее блестящие в художественном отношении страницы его труда, но историческая их ценность невелика. Очевидно, что работа Тита Ливия написана в ином жанре — в художественно-дидактическом.

Предлагаемые в книге произведения представителей «зрелого» периода римской историографии также относятся к художественно-дидактическому направлению, которое получило распространение в древнем Риме. Остановимся прежде всего на Гае Саллюстии Криспе (86–35 гг. до н.э.). Саллюстий — автор трёх исторических трудов: «Заговор Катилины», «Война с Югуртой» и «История». Первые два произведения, носящие характер исторических монографий, дошли до нас полностью, «История», охватывавшая период от 78 года по 66 год, сохранилась лишь фрагментарно.

Саллюстия можно считать одним из первых представителей римской историографии периода зрелости. Саллюстий обычно рассматривается как родоначальник нового жанра — исторической монографии. Но хотя его «Заговор Катилины» и «Война с Югуртой» написаны в этом жанре, но сам новый жанр возник раньше. Отойдя в области жанра от римских анналистов, он остаётся близок к ним в понимании задач историка. Так, он считает, что события истории Афин прославлены благодаря тому, что афиняне имели выдающихся историков. Поэтому задача историка состоит в том, чтобы ярко и талантливо описать историю римского народа. Поскольку выбор Саллюстия остановился на заговоре Катилины, достойными и внимания историка событиями могут оказаться не только подвиги, но и «неслыханные преступления». Это соображение подкрепляется темой другой исторической монографии Саллюстия, посвящённой войне с нумидийскнм царем Югуртой. Эта война впервые вскрыла разложение, коррупцию и открытую измену правящей верхушки Рима.

Саллюстий придавал огромное значение роли отдельных личностей в истории. Он не отрицал могущества рока, фортуны, но вместе с тем пришёл к выводу, что «все было достигнуто редкостною доблестью немногих граждан». Неудивительно, что он уделяет большое внимание характеристикам исторических деятелей. Эти характеристики даются живо, красочно, часто в сопоставлении и играют такую роль в развертывании исторического повествования, что Саллюстия многие исследователи признают прежде всего мастером исторического портрета. Указанная особенность Саллюстия, как писателя и историка, вовсе не случайность — она находится в органической связи с им же самим декларированной общей задачей красочного, талантливого изложения исторических событий и явлений.

Публий (или Гай) Корнелий Тацит (ок. 55 — ок. 120 гг.) — один из наиболее известных деятелей римской культуры. Эта слава заслужена не столько Тацитом-историком, сколько Тацитом-писателем. Он — выдающийся мастер развертывания и описания драматических ситуаций. Его характерный стиль, отличающийся сжатостью, асимметричностью построения предложений, характеристики и отступления, весь набор приёмов опытного ритора и оратора — все это превращает повествование историка в чрезвычайно напряженный, впечатляющий и вместе с тем высокохудожественный рассказ. Если же говорить о Таците-историке, то по своим «программным установкам» он относится к представителям так называемого художественно- дидактического направления.

Как и Ливий, Тацит считает, что основная задача историка заключается не в том, чтобы развлекать или забавлять читателя, но наставлять его, приносить ему пользу. Историк должен являть на свет как добрые дела и подвиги, так и «безобразия» — одно для подражания, другое — для «позора в потомстве». Эта морально-дидактическая установка требует прежде всего красноречивого изложения событий и беспристрастия. Что касается анализа причин описываемых им событий, то Тацит не выходит за пределы обычных представлений и норм: в одних случаях причиной оказывается прихоть судьбы, в других — гнев или, наоборот, милость богов, события часто предваряются оракулами, предзнаменованиями и т.п. Однако нельзя сказать, чтобы Тацит придавал безусловное значение и сам верил во вмешательство богов, чудеса и предзнаменования. Подобные объяснения причин исторических событий носят у него скорее привычно традиционный характер. Создаётся впечатление, что историка не столько интересовал и занимал анализ причин, сколько возможность ярко, впечатляюще и поучительно изобразить важные события политической и военной истории Римской империи.

Младшим современником Тацита был Гай Светоний Транквилл (ок. 70 — ок. 160 гг.). Вступление в 117 году на престол императора Адриана знаменовало собой перелом в судьбе и карьере Светония. Он был приближен ко двору и зачислен в управление «по научным делам». Затем ему был поручен надзор за публичными библиотеками. Он получил назначение на высокий пост секретаря императора. Перечисленные посты открыли Светонию доступ к государственным архивам, чем он воспользовался для научных и литературных занятий. Однако сравнительно скоро — в 122 году — Светоний был отставлен от должности.

Светоний был весьма плодовитым писателем. До нас дошли названия более чем десятка его трудов, хотя сами произведения не сохранилнсь. Из его сочинений мы располагаем, строго говоря, лишь одним — историко-биографическим трудом «Жизнь двенадцати цезарей», а также более или менее значительными фрагментами из произведения, называвшегося «О знаменитых людях» (главным образом из книг «О грамматиках и риторах» и «О поэтах»).

Светоний выступает перед нами как историк особого жанра «риторической биографии». Как представитель биографического жанра в Риме, он имел некоторых предшественников, однако труды их нам почти неизвестны. Светоний, подобно Тациту, нигде не высказывает открыто свои политические взгляды и убеждения, но они могут быть определены без особого труда. Он был приверженцем зародившейся в его время и ставшей модной теории «просвещённой монархии». Поэтому он делит императоров на «хороших» и «дурных», будучи уверен, что судьбы империи целиком зависят от их злой или доброй воли. Император квалифицируется как «хороший», если он уважительно относится к сенату, оказывает экономическую помощь широким слоям населения и — новый мотив в воззрениях римских историков — заботится о благосостоянии провинций. Светоний считает своим долгом «объективно» освещать противоречивые черты характера каждого императора, вплоть до самых неприглядных, но верит в божественное происхождение императорской власти.

В «Жизни двенадцати цезарей» даны биографии первых императоров Рима, начиная с Юлия Цезаря (в его биографии утеряно самое начало). Все биографии построены по определённой схеме, которую сам Светоний определяет так: «не в последовательности времени, а в последовательности предметов». Эта последовательность «предметов» примерно такова: а) родословная императора, b) время и место рождения, с) детские годы, всякие предзнаменования, d) описание прихода к власти, е) перечисление важнейших событий и мероприятий во время правления, f) описание наружности императора, g) описание черт характера (литературные вкусы) и h) описание обстоятельств смерти и соответственных предзнаменований.

Последний крупный римский историк — Аммиан Марцеллин (ок. 330 — ок. 400 гг.) — принадлежит уже к эпохе упадка римской литературы. Общепринято относить его к числу римских историков, хотя известно, что по происхождению он был греком. Аммиан Марцеллин провел много лет в армии. За время военной службы ему пришлось побывать в Месопотамии, Италии, Галлии, Египте и на Балканском полуострове. Его труд носил название «Деяния» и состоял из тридцати одной книги. До нас дошли лишь книги XIV–XXXI, но известно, что работа в целом охватывала период римской истории со времени правления императора Нервы (96 г.) и вплоть до гибели Валента (378 г.). Таким образом Аммиан Марцеллин выступал как продолжатель Тацита и строил свой труд в значительной мере по образцу «Истории» и «Анналов». В сохранившихся книгах Аммиана Марцелина излагаются события с 352 г., очевидцем и наблюдателем которых он являлся. Особенностью исторического повествования Аммиана Марцеллина можно считать наличие многочисленных экскурсов и отступлений самого разнообразного содержания. Иногда это сведения географического характера, иногда — очерки нравов, иногда — рассуждения религиозно-философского толка.

Труд Аммиана написан на латинском языке, но автор считается римским писателем и историком не только поэтому. Он — подлинный патриот Рима, поклонник и почитатель его мощи, его величия. Как военный, он прославляет успехи римского оружия,— как историк и мыслитель, он преклоняется перед «вечным» городом. Что касается политических симпатий, то Аммиан — безусловный сторонник империи, что естественно: в его время о восстановлении республиканского строя уже никто и не помышлял.

В какой-то мере он, как и избранный им за образец Тацит, по общему плану изложения исторического материала возвращается чуть ли не к древним анналистам. Жанр историко-монографический или историко-биографический не был им воспринят, он предпочитает держаться погодного хронологического изложения событий.

В облике Аммиана Марцеллина как последнего римского историка скрещиваются многие характерные черты римской историографии, проступают приёмы и установки, типичные для большинства римских историков. Это прежде всего римско-патриотическая установка, вера не столько в богов (кстати, Аммиана отличает веротерпимость, в т.ч. по отношению к христианам), сколько в судьбу, фортуну, чудесные знамения и предсказания. Наконец, Аммиан Марцеллин, подобно всем остальным римским историкам, принадлежал к художественно-дидактическому направлению. В качестве представителя именно этого направления он стремился в своей работе историка воплотить два основных принципа, сформулированных еще Саллюстием и Тацитом: беспристрастность (объективность) и вместе с тем красочность изложения. Намеренное умолчание о важном событии историк считал недопустимым обманом, не меньшим, чем беспочвенный вымысел. Красочность изложения, с его точки зрения, определялась отбором фактов и риторическими приемами, которые он щедро применял в своем труде.

Аммиан Марцеллин был последним крупным римским историком и одновременно последним представителем античной историографии вообще. Возникшая уже в его время и параллельно развивавшаяся христианская историография если и отталкивалась по своим внешним приемам от античных образцов, то по своему внутреннему, идейному содержанию была ей не только чужда, но, как правило, и глубоко враждебна.

Формат: Djvu.

Размер: 13,4 MB.

Источник: Rutracker.org.

Скачать книгу/Спампаваць кнігу.

Все материалы библиотеки получены из общедоступных источников. Сайт Adverbum.org не содержит файлов книг, а предлагает ссылки на них. Ссылки на книги по истории предоставляются исключительно в ознакомительных целях. Если ссылка не работает, пожалуйста, сообщите об этом в комментариях либо через форму связи.


Оглавление
С. Утченко. Римская историография и римские историки

Гай Саллюстий Крисп
Заговор Катилины
Война с Югуртой

Тит Ливий. История от основания Рима
Книга I [Рим под властью царей]
Книга XXI [Начало Второй Пунической войны]

Корнелий Тацит
Анналы
Книга одиннадцатая
Книга двенадцатая
История
Книга первая
Книга третья
Книга четвёртая

Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей
Божественный Веспасиан
Божественный Тит
Домициан

Аммиан Марцеллин. Деяния
Из книги XVII [Сарматская война императора Констанция]
Из книги XIX [Осада и взятие Амиды]
Из книги XXV [Смерть императора Юлиана]

Примечания